ГДЕ ТЫ, СОЛДАТ?

​

Эта работа была написана в 2010 году. Трогательный рассказ о судьбе пропавшего без вести Аржаных Семёна Алексеевича мы услышали от его дочери Новиковой Нины Семёновны и внучки Авдеевой Веры Владимировны. Они передали в  школьный музей письма с фронта и копии фотографий из семейного альбома.

Ученица 8 класса Цуканова Елена представила исследовательскую работу "Где ты, солдат?" на районном конкурсе "Память сердца" и стала победителем.

​

​

​

​

​

​

​

​

 

 

 

Путь от Москвы до Берлина по современным меркам совсем недалёк - поездом меньше двух суток, а самолётом и вовсе три часа. Но у нас в России свои единицы измерения этого пути.  Четыре года, 1418 дней боли и холода, горьких потерь и настоящей дружбы, отчаяния и веры в победу.  И миллионы погибших… Огромные потери военнослужащих и гражданского населения стали самыми тяжёлыми последствиями войны.

Первую попытку выяснить, какой ценой далась победа, предприняли сразу после войны по указанию Сталина. Изучали документы военкоматов, в деревнях обошли каждый дом, спрашивая, сколько человек не вернулось с фронта. По итогам опросов составили "Книги Памяти". В начале 1946 года было объявлено, что общие потери армии и населения составили около 7 миллионов человек. 15 лет спустя, в 1961 году, была названа другая цифра – более 20 миллионов человек.  В 1985 году к 40-летию Великой Победы была подготовлена и выпущена энциклопедия «Великая Отечественная война. 1941-1945». Статьи о наших  потерях в ней отсутствовали.  Сегодня  общие прямые людские потери страны за все годы Великой Отечественной войны оцениваются в 26,6 миллионов человек. Никогда ранее наша страна не сталкивалась с подобными военными жертвами. Так, в Первой мировой войне мы потеряли 2,3 миллиона человек, в Гражданской с её смертоносными тифозными, холерными, малярийными эпидемиями было убито, умерло от ран и болезней 8 миллионов человек. Таким образом, за восемь лет войн  (1914 — 1922 гг.) мы потеряли 10,3 миллиона человек – в два с половиной  раза меньше, чем во Второй мировой войне.

Из 26,6 миллионов погибших общие безвозвратные потери Советских Вооруженных Сил составили 8 миллионов 668 тысяч 400 человек. Согласно приказу заместителя Наркома обороны № 023 от 4 февраля 1944 года к безвозвратным потерям относятся "погибшие в боях, пропавшие на фронте без вести, умершие от ран на поле боя и в лечебных учреждениях, умершие от болезней, полученных на фронте, или умершие на фронте от других причин и попавшие в плен к врагу". Оперативные доклады о потерях и именной список безвозвратных потерь личного состава полки представляли шесть раз в месяц: на 5, 10, 15, 20, 25, 30 или 31 число каждого месяца в штаб дивизии. Дивизия представляла донесения о потерях личного состава дивизии тоже 6 раз в месяц в штаб армии. Какая бы сложная обстановка ни складывалась, доклады представлялись, за исключением тех случаев, когда соединение или часть попадали в окружение или были разгромлены, т.е. когда некому было докладывать. Такие моменты были, особенно в 1941 году и летом 1942-го. К примеру, в 1941-м, в сентябре, октябре и ноябре 63 дивизии попали в окружение и не смогли представить донесения о потерях. Именно в этот период войны огромное количество наших солдат пропало без вести. По данным Генерального штаба количество пропавших без вести по годам таково:

• в 1941 году пропали без вести и попали в плен 2 335 482 человека;

• в 1942 году 1 515 221 человек пропали без вести и попали в плен;

• в последующие годы резко снизилось число пропавших без вести. В 1943 году пропало без вести 367 806 человек;

• в 1944-м — 167 563 человека;

• в 1945-м пропало без вести 68 637 человек.

Таким образом, общее число пропавших без вести и попавших в плен составило  4.454.709 человек.

 

 

ГДЕ ТЫ, СОЛДАТ?

 (история пропавшего без вести Аржаных Семёна Алексеевича и его семьи)

​

Официально без вести пропавшим считался военнослужащий, который отсутствовал в части по неизвестной причине, и поиск его в течение 15 дней не дал результата. Сведения о без вести пропавших также передавались в вышестоящий штаб, а родственникам направлялось извещение о пропавшем без вести. В этом случае в извещении указывалось наименование воинской части и место пропажи военнослужащего. Чаще всего, военнослужащие, числящиеся без вести пропавшими, погибали при отступлении, при разведке боем, в окружении. В число пропавших без вести входили также военнослужащие, попавшие в плен, дезертиры, командированные, не прибывшие к месту назначения, разведчики, не вернувшиеся с задания, личный состав целых частей и подразделений в том случае, когда они оказывались разбиты и не оставалось тех командиров, кто мог достоверно сообщить о конкретных видах потерь. Однако причиной отсутствия военнослужащего могла быть не только его гибель. Например, воин, отставший от подразделения на марше, мог быть включён в состав другой воинской части, в которой он затем продолжал воевать. Раненый с поля боя мог быть эвакуирован бойцами другого подразделения и направлен прямо в госпиталь. Известны случаи, когда родственникам за время войны приходило несколько извещений-«похоронок», а человек оказывался живым. Но у истории, которую я хочу рассказать, не было такого счастливого конца.

В 1914 году, в ту пору, когда мир сотрясался от залпов первой мировой войны, в селе Ольховатка, что близ Новоживотинного, в семье Алексея и Ефросиньи Аржаных родился сын. Нарекли его Семёном. Семья была бедная, детство мальчика прошло в постоянной нужде, он рано потерял отца и рос сиротой.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

             Аржаных С.А. с матерью. Фото начала 30-х г.г.

    

 

 

 

 

 

Семен Алексеевич, Екатерина Трофимовна с дочерью Ниной.

Довоенное фото

 

Годы шли, и вот уже восемнадцатилетний парень уехал из родительского дома. Путь его лежал в свекловодческий совхоз под Рамонью, куда и прибыл Семён Алексеевич в 1933 году. Туда же на уборку сахарной свеклы из Усмани (ныне Липецкой области) приезжала молоденькая Катя Требунских. Они встретились, понравились друг другу и уже в следующем 1934 году поженились. Свадьбы не было, молодожёны только зарегистрировались в сельском совете, даже не известив родителей. Поначалу приходилось очень трудно: жить молодой семье было негде. Пришлось ютиться в большом помещении, которое позже приспособили под склад. В нем рядами стояли 60 кроватей, никаких перегородок не было, так все и жили под одной крышей в большой казарме. Здесь же в 1935 году у Алексея и Кати родилась дочь Нина. Вскоре в совхозе началось строительство бараков (они сохранились до сих пор). Каждый барак состоял из восьми квартир. Квартира представляла собой одну большую комнату и сенцы. Семья Аржаных перебралась в одну из новых квартир, быт стал постепенно налаживаться. Катя по-прежнему работала в свекловодческом звене, а Семён развозил по полям на лошади питьевую воду. Когда случались редкие праздники, он любил спеть. И получалось это у него замечательно.

До войны в семье родилось два мальчика и три девочки: Анастасия, Вера и Нина. Но трое из них умерли в раннем возрасте и к началу войны остались только Нина и Альберт, родившийся в 1941 году. Имя сыну дал Семён Алексеевич.

Но вот пришла большая беда, началась великая и жестокая война. Семёна Алексеевича мобилизовали в 1942 году. Нина, которой в ту пору исполнилось 7 лет, ясно помнила день, когда отца забирали на фронт. В то утро шёл сильный дождь, казалось, природа плачет вместе с людьми. Мужчины уселись на телеги. Рядом расположились провожавшие их жёны, матери, дети. И вот тронулись в путь. Рядом с Семёном Алексеевичем сидела жена Екатерина Трофимовна и маленькая Нина. Альберта оставили у соседей. Выехав из села, оглянулись. Дома утопали в цветущей акации. У первой лесопосадки Нину ссадили с телеги, отец поцеловал её, крепко прижал к себе и велел идти домой. Слезы потекли у неё по щекам, и вот уже заплакала она в голос, будто детское сердце чувствовало, что больше не придётся увидеть родного, любимого папу. Позже в своих письмах он тоже будет вспоминать эту минуту: «Папа и мама, я… спомню, как меня дочь Нина провожала, и когда я её ссадил с телеги, она очень плакала. И спомнишь, как я взрос сиротою и либо моим детям придётся».

Екатерина Трофимовна проводила  мужа в Рамонь, откуда он отправился навстречу своей солдатской судьбе. Путь его лежал в Марийскую АССР в полковую школу командиров.

Для семьи начались тяжелые дни ожидания  и тревоги. Писем не было. Немцы были уже в трёх километрах от их дома. Нина Семёновна вспоминала, как однажды она с другими детьми играла в каком-то овраге, заросшем лопухами. Вдруг начался гул, и показались немецкие самолёты. Ребятишки бежали и кричали: «Мотор пукает! Мотор пукает!» Мама в это время пекла блины, но, увидев самолёты, выбежала, схватила детей и стала собирать вещи. Взяла испеченные блины, завязала в узлы одежду. Всё это она погрузила на корову, в небольшую тележку посадила свекровь. Семён Алексеевич перед уходом на войну и позже в письмах все время просил жену не бросать его мать. «Береги мать. За всё прощу, за маму – нет». Вот она с коровой, детьми и свекровью отправилась к своим родителям в село Излегоще Усманского района, которое находилось в 30 километрах. Идти было тяжело, приходилось везти свекровь и сына, корову вела Нина. Остановились передохнуть, а корова вырвалась и побежала назад. Екатерина Трофимовна сунула Алика Нине и кинулась за ней. Алик стал кричать, у Нины тоже потекли слёзы. Так, с трудностями добрались они до места.

В селе Излегоще семья поселилась у родителей Екатерины Трофимовны. Правда, сама она почти сразу отправилась в Сомово рыть окопы. Днём стирали и сушили бинты, а ночью копали в полной темноте. Если в небо взлетала ракета, падали и лежали не двигаясь. Дети жили у дедушки и бабушки: Трофим Игнатович Требунских запомнился внучке  Нине своей добротой, а бабушка Ганна была строгой. Дом у них был маленький кирпичный. В единственной длинной комнате стояли лавки, большой стол, много места занимала русская печь и полати. За домом – огород и речка, куда любили бегать дети. Но Нине нечасто удавалось купаться и резвиться с детворой. Нужно было приглядывать за братом, помогать по хозяйству стареньким бабушке и дедушке.

 И вот сюда-то и стали приходить письма от Семёна Алексеевича. Писал он часто, но сохранилось только четыре письма. Вот они (особенности написания слов сохранены)

                 «5 июня 1942 г.

Здравствуйте многоуважаемые мои родные Катя, Нина, Алик, мамаша. Во первых строках своего письма я спешу передать свой чистосердечный пламенный привет и желаю всего самого наилучшего вашему здоровью. Катя я пока жив - здоров.

 Здоровье моё немного ухудшилось, сама знаешь, почему. Катя, я на старому месте: Марийская АССР, Казанская ж/д станция Суслонгер, п/я 8/6. Катя, письма я от тебя ни одного не получил и, наверное, не придётся получить, потому что на днях уезжаю на фронт. Ну, с фронта, жив буду, вернусь к тебе. Катя, ты пожалуйста, береги детей и матерю, не обижай их, а то ты кой-где бываешь с серцом. 

Катя, ты, пожалуйста, ходи на работу, помогай хозяйству насколько можешь, а то вы избаловались, а ведь сейчас Отечественная война, которую нам навязал проклятый Гитлер. Для того чтобы быстрей разбить, нужно сплотиться с фронтом и чтобы был крепкий тыл. Нужно ходить работать, помогать хозяйству, а хозяйство поможет тебе. Катя, ты пригласи какую-нибудь девчонку дома сидеть, а если мать не больная, то она должна помочь тебе.

Катя, передай привет Андрею…, Измайлову… , А.Д. Медведчуку, Власенки, Наумову… и всем излегощенским и богдановским девчатам.

Катя, когда эту задачу выполнишь, хозяйство всегда поможет тебе.

Катя, я вас всех очень часто вижу во сне, а когда проснусь, вас нет, как-то получается неловко. Ну, ничего, многоуважаемая Екатерина Трофимовна, увидимся жив буду.

Катя, ты мне с собой дала много рубашек, просто белья, которое приходится выбросить… Катя, ты… не обижай излегощенских родных, т.е. матерю с отцом. Пусть чащей проведывают ходют. Катя, очень трудно в учёбе. Ну ничего, трудно в учёбе, легко в бою. Катя, ты пожалуйста… с суседями живи ладней … в чужие дела лезть, а это нехорошо. Ну… уважаемая Екатерина Трофимовна, пока – прощай… целуй… мамашу за меня… целую.»

 

« 22 июня 1942 года.

… Здоровье моё пока ничего, но хужей, чем была. Папочка я очень соскучился по Вас. Не чаю, как Вас увидеть и не надеюсь вернуться, хотя судьба моя ещё впереди. Неизвестно, что будет. Папаша, срок кончается мой учёбы, в первых числах июля, а может быть и раньше, выеду на фронт. Мамаша, пожалуйста, не бросайте  мою семью и матерю, живите вместе. Па  паша, береги тёлку, это твоя будущая корова. Папаша, хотя  я не уплатил вам за то, что мы теснили вас во время эвакуации. Ну, живой буду, сочтёмся. Папаша и мамаша, вы пожалуйста проведывайте друг друга… не обижайте. Папа и мама, я… спомню, как меня дочь Нина провожала, и когда я её ссадил с телеги, она очень плакала. И спомнишь, как я взрос сиротою и либо моим детям придётся. Ну, ничего. Папаша, ты когда пойдёшь к ним в племхоз, то передай привет Кате, Нине, Алику, мамаше. Папаша, передай привет своячнице Нюре, Оле, Лёле, Зине, д.Володе, д. Арсению. Папа, писать кончаю, очень некогда. Пока остаюсь жив и здоров, чего вам желаю. С приветом Ваш зять Аржаных Семён Алексеевич».

 

 

«22 мая 1942 года.

Здравствуйте многоуважаемые мои родные, папаша, мамаша. Во первых строках своего письма я спешу передать свой чистосердечный привет и желаю всего хорошего вашему здоровью. Папаша, я нахожусь в Марийской АССР в лагерях на курсах сержантов. Ну, скоро выезжаю на фронт, не позже дней через пять. Папаша, я прошу пожалуйста, не бросайте мою семью, живите как жили, почаще проведывайте друг друга.

Папаша, самое главное - берегите хлеб, если немец придёт. Папаша, я очень соскучился по вас. Теперь бы хоть полежал на печке с тобой целый час. Папаша, моё здоровье неважное что-то было. Папаша, передайте привет своячнице Нюре, Оле, Лёле, Зине и всем остальным знакомым.

Папаша и мамаша, будьте счастливы. Если вернусь домой после войны, будем жить вместе  и лучше, чем жили. Папаша, когда ты пойдёшь проведывать семью, то передай привет Кате, Нине, Алику, мамаше. С приветом ваш зять Аржаных Семён Алексеевич».

«17 октября 1942 года.

Здравствуй, родная мамаша. Во первых строках своего письма шлю тебе чисто материнский привет и желаю вам всего хорошего и вашему здоровью. Многоуважаемая родная мамаша, знаю, что ты чужая, знаю, что без меня никто не пожалеет. Мамаша, чувствую, что ты каждый день разволнованная и большой болеешь. Мамаша, я 17/x-42г. Выехал на фронт. Будь счастлива, вернусь домой живым, будет легшей тебе. Ну, ничего, мать, судьба наша такая, мамаша, разве не было счастья, наверное и не будет. Мамаша, я тебя прошу одно: ладьте с Катей, не ругайтеся, живите ладней, помогайте, что можете. Катя, ты не обижай матерю, наверное, тебе её хоронить. Мне, очевидно, больше не придётся увидеться, потому сами знаете, какая война. Мамаша, всё, что я тебе хотел сообщить. Катя, прошу, не обижайся, что я матери пишу. Это потому, может быть последний раз. Катя, прочти эту письмо… Лучше матери. Катя, выехал на … (фронт)… Катя, целуй дочь Нину, сыночка Алика за меня и целую жму тебя … Катя, передай привет от меня папаше, мамаше, своячнице Нюре, Оле, Лёле, Зине и всем остальным. Целую несколько раз. Смотри, Катя, как тебе лучше, так и делай. Затем пока прощайте, пишите ответ».

 

Как и писал Семён Алексеевич, Екатерине Трофимовне, её родителям пришлось хоронить его мать, у которой были больные лёгкие. О смерти свекрови Катя узнала, когда была далеко от дома, рыла окопы. Она понимала, что не имеет права уйти, но в ночь всё-таки убежала. Ей пришлось переплывать Дон. Она разделась, взяла вещи в одну руку и поплыла. Потом бежала всю ночь по полям около 30 километров, пришла домой без сил, охрипшая, слова сказать не могла. Но на похороны свекрови Катя не успела. Всю жизнь потом простить себе не могла, что похоронили мать Семёна, обернув в маты, сплетённые из камыша и соломы. Просто гроб в ту пору в селе некому было сделать…

Проснувшись утром, Екатерина Трофимовна хотела идти назад, но за ней уже и так приехали люди из органов. Пришлось в «каталажке» отсидеть сутки за самовольный уход с работы. Всё обошлось.

Дети, Нина и Алик, по-прежнему жили без отца-матери у бабушки и дедушки. Очень выручала корова, а ещё ребятишки бегали по лугам и ели конский щавель, дикий чеснок, на речке находили ракушки, ждали, пока они раскроются под водой и вылавливали их. Потом доставали из створок и варили или пекли на костре. Играли в жужки, клёп, лапшу, прятки, рисовали на песке. Зимой приходилось трудней. Ходили в село Дубровку менять бельё на картошку. Нина Семёновна вспоминает, как хотелось есть и как хозяева, у которых они пришли выменять картошку, ели чечевику. А она сидела и только об одном и думала: «Хоть бы не доели, сволочи». И как радовались потом, когда её пригласили поесть. Осенью ещё выручали жернова. Соседи приходили к старикам Требунских помолоть зерно. Горсть-другую муки за использование жерновов оставляли хозяевам. Так и жили и ждали новых писем.

В октябре 1943 года Семён Алексеевич окончил полковую школу и отправился в действующую армию. Конечным пунктом стал город Великие Луки. 1943 год навсегда остался в памяти Екатерины Трофимовны. В тот год принесли ей извещение, что муж пропал без вести. Надежда не покидала её до тех пор, пока вслед за извещением не пришла похоронка. Правда, в ней было сказано лишь о том, что Аржаных Семён Алексеевич геройски пропал без вести в боях за Родину. Поэтому в дальних уголках её сердца всё-таки теплилась надежда на чудо. Дети тоже ждали отца, но он, писавший, что боится оставить их сиротами, так и не смог вернуться домой.

Однажды солнечным днём недалеко от села упал советский самолёт. Лётчик был ранен. К месту падения сбежалось всё село. Маленький Алик примчался домой и стал звать Екатерину Трофимовну: «Мама, пойдём, я тебе папку покажу». Она пошла. Лётчик – лейтенант – оказался красивым мужчиной родом из Киева. Это не был её муж. Долго потом Алик бегал к лётчику, которого выхаживали всем селом. «Мой папа», - говорил малыш. А бабушка Ганна хватала палку и ругалась, приказывая Алику не ходить больше туда. Позже этот лётчик писал Екатерине Трофимовне, звал её к себе (его семья погибла), но она всё ещё ждала возвращения мужа. К тому же на руках у неё были маленькие дети и старые родители.

Жизнь шла дальше, тяжёлая, полная горя и забот. И вот, наконец, по всей стране пронеслось такое прекрасное и долгожданное слово: «Победа». Победа! Счастье, слёзы, горечь потерь. Всё село в этот день собралось у церкви, где на столбе висел «лопух». А оттуда летели самые важные и нужные всем слова об окончании войны. Постепенно стали возвращаться с фронта уцелевшие солдаты. Нина всё ходила и заглядывала в лица мужчин в военной форме, может, среди них отыщется её папа. А Алик повторял ей: «Зачем бегаешь смотришь? Папка же улетел на самолёте».

  …Не пришёл солдат с войны.     

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Екатерина Трофимовна с сыном Аликом. 1947 год          Нижний ряд, вторая слева – бригадир свекловодческого звена

Аржаных Екатерина Трофимовна. Начало 60хг.г.

                 

После войны ещё некоторое время они жили в селе Излегоще. Позже вернулись домой, в село Красное Рамонского района. Там  Нина и Алик окончили семилетнюю школу. Екатерина Трофимовна строго следила за успехами детей, проверяла домашние задания. А Нина любила озорничать. Бывало, соберутся с одноклассниками: «Пойдём на скитуху». Это означало «погуляем, пропустим уроки». Убегали, собирали жёлуди, листья. Правда, уж и попадало потом от матери.

 

Шли годы. Алик окончил Воронежский сельскохозяйственный институт по специальности  зоотехник, а Нина – Задонский сельскохозяйственный техникум. Екатерина Трофимовна работала бригадиром свекловодческого звена. И все эти годы она просила детей найти могилу отца и мужа. Случай подтолкнул их поиски. В 1979 году Нина Семёновна поехала по путёвке в Молдавию. Остановились туристы в гостинице города Тирасполя. В один из дней приехали они к мемориальному комплексу, где находились плиты с фамилиями погибших в Великую Отечественную войну солдат. И вдруг она застыла на месте, словно поражённая громом: «Аржаных С.А.» Эта надпись приковала внимание Нины Семёновны. Всё совпадало: фамилия, инициалы, год рождения. Долго она не могла двинуться с места. Только проливной дождь заставил её уйти. А в голове билась одна мысль: «Это он!».

​

​

​

​

​

​

​

​

​

​

​

 

 

 

 

Аржаных Нина Семёновна. 1954 год

          

 

Приехав домой, Нина  Семёновна всё рассказала матери. Вместе решили написать запрос и узнать всё точно. В военкомате взяли адрес архива Министерства Обороны и написали в Москву, а затем в Подольск, где находился центральный архив. Долго ждали ответ. Наконец пришло письмо. В нём говорилось, что Аржаных Семён Алексеевич погиб у города Великие Луки, где и был похоронен. Его могила находится в четвёртом ряду под номером 24. Здоровье не позволило  Екатерине Трофимовне навестить могилу мужа. Она умерла в 1997 году. В 2010 году не стало и Нины Семёновны.

Так и осталась бы эта история лишь в памяти семьи солдата, если бы однажды его правнук Авдеев Иван не принёс в школьный музей одно из писем Семёна Алексеевича. Ребята из краеведческого кружка «Мой край» подробнее узнали  о нём у его дочери Новиковой (Аржаных) Нины Семёновны и провели открытое заседание кружка «Героям павшим и живым», посвятив его Аржаных Семёну Алексеевичу, его семье и всем, кого коснулась война. Нине Семёновне, которая в детстве всех солдат называла папами, ребята посвятили стихотворные строки:

К войне моя причастность так мала.

Ещё отца я папой не звала,

 А он ушёл, с порога оглянулся,

А он ушёл и больше не вернулся.

Его мы ждали до конца войны

И верили в настойчивые сны.

Мы ждали так, как с фронта каждый ждал,

А получили: «Без вести пропал».

К войне моя причастность так мала,

Что всех солдат я папами звала.

А папа в рамке с низенькой стены

Спускался в праведные сны мои.

Теперь я ночью долго не засну.

Я ненавижу всякую войну.

Хоть к ней моя причастность так мала –

Я в сорок первом маленькой была.

​

Великая Отечественная война оказалась вовсе не таким уж далёким прошлым.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Письма с фронта Аржаных С.А.   1942 год

​

Александр Васильевич Суворов говорил, что война не считается законченной, пока с почестями не захоронен последний солдат. Эти великие слова напоминают нам, послевоенным поколениям, о невыполненном долге перед погибшими воинами. Спустя 15 лет после окончания войны появился лозунг «Никто не забыт, ничто не забыто!» Почти одновременно с ним появился скорбный список (приблизительно три миллиона фамилий) со страшными словами «пропал без вести». Эта беда пришла в очень многие семьи.

Опрос учителей нашей школы показал, что у 6 из 12 учителей (50%) на войне пропали без вести родственники:

- учитель истории Киселева Елена Васильевна – пропали без вести братья бабушки Комаров Иван Яковлевич и Комаров Степан Яковлевич;

- учитель математики Голубцова Таисия Викторовна – пропал без вести дедушка Косарев Василий Андреевич;

- учитель немецкого языка Кравцова Анастасия Евгеньевна – пропал без вести дедушка Минаков Георгий;

- учитель начальных классов Шелухина Наталья Григорьевна – пропал без вести дядя Казарцев Михаил Алексеевич;

- учитель математики Новикова Любовь Ивановна – пропал без вести сын сестры Пилипенко Афанасий Харитонович;

- учитель биологии Говорова Галина Ивановна – пропали без вести дедушки Бударин Яков Семенович и Говоров Семен Антонович.

Так хочется, чтобы каждый солдат был найден, и на могилу его было кому прийти и принести горсть родной земли! Чтобы каждого помнили и благодарили за великий подвиг, ставший для нас примером святой любви к Родине и своему народу.